Пылающий мост - Страница 53

В дверном проеме высилось кошмарное существо – огромное, мощное и бездушное. Вегонаба сразу узнал его: именно этот монстр был изображен на подвеске, которую носил когда-то Корс Торун.

– О боги! – ужаснулся советник, поняв, что именно изменилось в Дженнине Эльвагане. – Подвеска! Как же я раньше не понял!!!

И старый вельможа протянул руку к груди адмирала-шаммемма в безнадежной попытке сорвать с нее колдовское украшение. Дешевый перстенек, призванный определять наличие магии в том или ином предмете, ослепительно полыхнул разноцветными искрами, на миг затуманив зрение Вегонабы.

Отшатнулся в испуге Эльваган, судорожно вцепившись в талисман побелевшими пальцами, – мысль о том, чтобы расстаться с подвеской, была для него невыносимой.

Отвратительное существо, похожее на жабу, вставшую на задние лапы, – склизкую, бородавчатую, обзаведшуюся к тому же клыками, шипами, рогами и даже перепончатыми крыльями, – шлепало по направлению к первому советнику, оставляя за собой на полу влажные темные следы. Вегонаба попытался было позвать на помощь, но оказалось, что голоса нет и из горла вырывается сдавленное шипение. В этот момент тварь распахнула необъятную – во всю морду – пасть, и оттуда вылетел длинный липкий язык...

Стемнело необыкновенно быстро; и в высокое стрельчатое окно заглянула луна – желтая, мутная, сумасшедшая.

*** * ***

Предоставленные самим себе на время отсутствия Кахатанны, ее друзья развили бешеную деятельность. Они были столь активны, что Нингишзида двенадцать часов в сутки сожалел о том, что великая богиня не взяла их на сей раз с собой, а остальные двенадцать корил себя за то, что сам не составил ей компанию.

На западной границе было неспокойно. Нынешний правитель Джералана – Хентей-хан – прислал татхагатхе Сонандана письмо, в котором сообщал о мятеже, поднятом его двоюродным братом Альбин-ханом. Тагары, которые так и не смогли смириться с тем, что фаррский аита завоевал их страну, решили наконец сбросить ненавистное иго. И кто знает, как бы сам владыка Хеyтей отнесся к этому, если бы не творимые Альбин-ханом и его приспешниками зверства.

Восставшие тагары начали с того, что ворвались во дворец бывшего правителя Хайя Лобелголдоя, перебили стражу, вырезали слуг, а самого старого хана ослепили, привязали к коню и несколько часов подряд таскали по степи. Только затем полуживого и истекающего кровью старика прилюдно казнили в Дарвешане – небольшом городке на севере от столицы. Народ ужаснулся этому злодеянию, и хотя прежде многие недолюбливали Хайя Лобелголдоя и возлагали на него вину за гибель хана Богдо Даина Дерхе, большинство людей сочли его убийство бессмысленной жестокостью. Рассвирепевший оттого, что его не поддержали жители Дарвешана, Альбин-хан сжег весь город.

А вскоре была взята приступом крепость Тэджон. Ее защитников сбросили с высоких стен на воткнутые в землю копья.

Какое-то время Хентей-хан пытался справиться с бунтовщиками собственными силами, не желая звать на помощь Зу-Л-Карнайна. Он справедливо опасался, что в гневе и горе император не различит правых и не правых. Однако отряд Альбин-хана вторгся на территорию Урукура и напал на кочевое племя саракоев, большинство мужчин которого служили в войске аиты. Тагары не пощадили ни женщин, ни стариков, ни детей. Даже верблюдов, собак и кошек убили и сожгли на одном огромном костре вместе с телами их хозяев.

Взбешенные саракои созвали Большой Желтый совет, который после недолгих споров постановил: возмездие! Только вмешательство Зу-Л-Карнайна не дало разгореться кровавой и страшной войне между двумя народами.

В своем письме Хентей-хан предупреждал о том, что мятежный Альбин-хан может предпринять безумную попытку напасть на Салмакиду или ее окрестности, и просил татхагатху Сонандана принять меры к защите. Естественно, он умолял Богиню Истины и светских правителей страны простить народ тагаров и не держать на него зла, при этом Альбин-хан был объявлен вне закона. Владыка Джералана сообщал также, что одновременно отправляет гонца к Зу-Л-Карнайну с просьбой прислать войска для усмирения бунтовщиков, дабы не разгорелась гражданская война в и без того неспокойной стране.

Прочитав послание, Тхагаледжа приказал удвоить количество дозорных отрядов и высылать их на большее расстояние от столицы. Князь Малан-Тенгри, обрадовавшись тому, что появилось хоть какое-то дело для его скаатов, взял на себя охрану Шангайской равнины. На берегу Охи, ниже по течению, возводили под руководством Куланна еще одну крепость, и Магнус вместе с Номмо часто туда наведывались.

Конечно, разумнее всего было обратиться с этой задачей к бессмертным, но они покинули Салмакиду одновременно с Богиней Истины. Джоу Лахатал отправился в Тевер, как и обещал Каэтане. Арескои и га-Мавет хотели навестить А-Лахатала и остальных братьев, а также попытаться разузнать что-либо о судьбе Шуллата. Когда они отправлялись в путь, в Сонандане все было спокойно, и все единодушно решили, что четырех фенешангов хватит для того, чтобы справляться с неожиданными трудностями, буде таковые вообще возникнут.

Они и возникли, словно на заказ.

Поздно вечером, когда утомленный, голодный Нингишзида приказал подать ужин к себе в рабочую комнату и сам прошествовал туда, чтобы разобрать старые свитки, он столкнулся у дверей с Магнусом. Видимо, молодой чародей уже давненько поджидал его, потому что жрец застал его сидящим на полу, на подстеленной мантии, и мирно дремлющим. Так что вернее будет сказать, что Нингишзида об него споткнулся.