Пылающий мост - Страница 100

100

Плохо вступать в сражение, не будучи уверенным в благополучном его исходе. Плохо не верить в победу. Это прописные истины, и Огакин Овайхи никогда ими не пренебрегал. Однако на сей раз он испытал неприятное, сосущее под ложечкой чувство неуверенности и – неловко произнести вслух – страха. Правда, капитан немедленно успокоил себя тем, что численный перевес пиратов столь значителен, что о поражении может думать лишь паникер и глупец. Его дело – правильно начать сражение, предоставив следующим за ним кораблям добить противника. И все же... Все же что-то было не так.

Грузный одноухий аллоброг Доэн, командовавший «Голубой ласточкой», также считался пиратом удачливым и отважным. И конечно, он был искусным моряком – другие в братстве не задерживались: они погибали в первом или втором сражении с регулярными войсками либо их приканчивали свои же во время дележа добычи. Да и экипаж такому неудачнику набрать было просто невозможно. То, что аллоброг вот уже шестнадцатый год подряд числился среди лучших в Сарконовом братстве, говорило о многом.

Был он страшным любителем модной одежды и украшений. И поскольку ухо у него было всего одно, то понравившиеся ему серьги приходилось вдевать в него в двойном количестве.

Конечно, Доэну далеко было до хаануха, но хаанухи в табели о рангах – если речь шла о море, конечно – вообще стояли на недосягаемой высоте. А со всеми остальными одноухий аллоброг был готов поспорить на что угодно. Он тоже заметил изысканное и необычное построение приближающихся кораблей, но в отличие от капитана Овайхи не придал этому серьезного значения. Доэн справедливо полагал, что несколько сотен зажженных стрел, пушенных в корабль противника, вызовут пожар, а следовательно, панику и решат исход сражения в пользу нападающих. Он уже выстроил своих лучников вдоль правого борта, приказал поставить все паруса, а гребцов посадить на весла, дабы максимально увеличить скорость «Ласточки».

Они с Овайхи должны были проскочить мимо флагмана, выпустив стрелы в команду вражеского корабля, а затем атаковать первые два галиона. Доэн очень любил прогонять свою «Ласточку» между двумя судами противника: во-первых, окованные железом и утыканные крючьями борта его корабля при соприкосновении с вражескими наносили им серьезные повреждения; во-вторых, выпустив сотни две стрел в обе стороны, его лучники падали на палубу, накрывшись большими деревянными щитами, и ответный залп союзники обычно давали уже друг по другу.

Если учесть, что на корабле Овайхи было два нижних тарана, расположенных по обеим сторонам острого киля, то «Морской змей» словно нанизывал на клыки свою жертву. Злые языки утверждали, что такое расположение таранов сильно уменьшает маневренность судна, однако тараны были устроены в надводной части и только при сильном волнении зарывались в воду.

За этими двумя признанными лидерами следовали корабли поменьше и похуже, зато таким числом, что маленькая эскадра должна была быть проглочена в течение нескольких часов не самой яростной схватки.

Каково же было удивление Доэна, когда в самую последнюю минуту огромный флагман легко свернул в сторону. Поскольку ветер переменился в доли секунды, как если бы два воздушных потока столкнулись лоб в лоб и один из них одолел, – командир лучников просто не успел сориентироваться. Но его нельзя обвинять в этом, потому что невозможно человеку спорить скоростью с ветром. Немыслимо.

Так или иначе, зажженные стрелы были пущены по голубому красавцу-флагману, но мощным порывом ветра их подхватило и отнесло на корму «Ласточки» и дальше – к следующим за «Змеем» и «Ласточкой» пиратским судам. Несколько стрел просто упали в море, зашипев и изойдя черным жирным дымом.

Корабли эскадры с невозможной для морских судов грацией и стремительностью ускользали от врага, становясь носом к борту пиратского судна. «Голубая ласточка» не смогла выполнить свой любимый маневр и протиснуться между двумя кораблями хаанухов, потому что борт о борт они не становились вообще. Зато два пиратских судна нечаянно налетели на корабль Доэна и сполна получили все увечья, предназначавшиеся другим.

Флагман, носивший имя «Брат Йа Тайбрайя», таранил маленькие суда пиратов, не сворачивая в сторону ни на ладонь. Он просто налетал на них и давил своей многотонной громадой, словно ореховые скорлупки. Разглядывая его вблизи, Огакин Овайхи с ужасом понял, что этот корабль построен необычным способом и усовершенствованная конструкция позволяет ему проделывать такие трюки, которые прежде были исключены.

В начавшейся суматохе никто не смог воспрепятствовать хаанухам забросить абордажные крючья. Бросившись перерубать канаты, морские разбойники, к ужасу своему, обнаружили, что крючья крепятся на толстых цепях и, чтобы избавиться от этой напасти, нужно выдирать их из досок, на что совершенно не было времени. Раздались отчаянные крики – это обнаружилось, что несколько шлюпок, полных смолы, прочно прикрепили к борту пиратских кораблей и подожгли издалека, расстреляв горящими стрелами. Смола вспыхнула в несколько мгновений, и вскоре три или четыре громадных плавучих факела горели посреди Кораллового моря. Пираты, которые и сами нередко использовали подобный способ для того, чтобы справиться с противником, оказались абсолютно беспомощными при отражении атаки и неподготовленными к борьбе с огнем.

Как оказалось, на каждом корабле атакующей эскадры помимо экипажа находился большой отряд воинов Хадрамаута в неизменных костяных панцирях. Воины эти по несколько десятков спрыгивали на палубы вражеских судов и учиняли там настоящую резню. Огакин Овайхи поразился необычности приемов и тому мастерству, с каким они выполнялись: прирожденные мореходы, хаанухи никогда не славились умением сражаться врукопашную. Эти же, без сомнения, проходили специальное обучение. О каких-то школах для воинов, открытых Корс Торуном, сообщали шпионы Сарконовых островов, но никто не думал, что после смерти мага кто-либо сможет разыскать этих воинов и нанять их на службу.

100